Премьер Роман Полковников в эксклюзивной съемке для GENEVE

Фото: Екатерина Лыжина
Интервью: Индинок Дарья

В: Роман, что такое — красота?

О: Красота… Красота, это наполненность. Это совокупность тонких черт, которые мы не всегда, кстати, способны увидеть и подметить. Красота — она для каждого своя. Она не всегда видима. Иногда она спрятана где-то в нас, ты встречаешь прекрасного внутренне человека и уже через пару минут начинаешь считать его по-настоящему красивым.

Красота — это еще оружие, которым нас награждает природа

В: А много ли красота значит в балете?

О: Ну, конечно. Зрители приходят в театр именно в поисках красоты. Когда ты смотришь на красоту, ты попадаешь в сложное состояние полного погружения. Ты и там, и здесь. Это тонкий отдых для души и сознания. Любоваться чем-то — большая редкость и большое счастье. Наша задача, как артистов, как труппы — преподнести эту красоту. Понять, что мы смогли передать ее зрителю.

В: А ты чувствуешь на сцене эти вибрации: принял зал, или нет?

О: Да, конечно! Софиты ничуть не мешают это понять. Это всегда чувствуют все артисты. Иногда спектакль проходит так, что все ощущают крылья за спиной. Между собой мы это называем “Лётная погодка” (смеется).  Именно зритель “кормит”, наполняет нас энергией. Эта энергетика зала витает между нами на сцене.

В: Как ты считаешь, балет должен оставаться в консервативных канонах или он должен становиться новаторским?

О: На мой взгляд, эти вещи неделимы. Нельзя отказаться от классики. Ну, как? Мы же потеряем сами себя! Мы должны хранить это достояние, эти традиции, особенно сейчас, во времена тотальной технологичности. Я не отрицаю, что нужно и балет кормить настоящим временем, заряжать его новыми идеями, техниками, героями. Но классика это наш стержень, наша школа, наша база и наследие, как азбука для ребенка.

В: А что важнее — “полет” или дисциплина? Кто добивается больше успеха?

О: Смелость нужна любому великому артисту. Та смелость, бесстрашие, от которого ахнет зал. И в любом искусстве так. Настоящие артисты так и живут: они летят! На них легко смотреть, они не обречены на ношу, они дарят своему зрителю нечто волшебное, необъяснимое… А с другой стороны, как без дисциплины? Можно родиться с крыльями, но как далеко ты пролетишь на них без стратегии, упорства, труда над собой? Ни в одной сфере так не получится, а тем более в спорте. Дисциплина дает шанс найти свой вектор и взмахнуть на нем ввысь, когда придет время, понимаешь?

В: Понимаю. То есть ты считаешь, что талант можно наработать? Или же с ним рождаются?

О: Я считаю, что именно рождаются. Это дар. Ты его не выбирал, ты таким родился. Это он почему-то выбрал тебя. Да, его нужно кормить, взращивать, не забрасывать. Но вот развить можно навык, а это не синоним таланту.

В: Для нас, обывателей, витает много красивых и жестких историй о конкуренции в балете, начиная с детства, училища и до большой сцены. Это так?

О: Конечно, отчасти это правда. Из зрительного зала все выглядит иначе, как сказка. Но мы все живые обычные люди. Мы можем обижаться, дружить, ссориться, мириться, ругаться, даже мстить. Это все есть, но ведь то же самое есть в обычном офисе, в футбольной команде, да в любом профессиональном коллективе, разве не так? Да где угодно! Да, бывает. Но, все как у всех. Если лично про меня говорить, то я в жизни достаточно неконфликтный человек. Наверное, это помогает мне поддерживать хорошие отношения, у меня очень много друзей в труппе, и я бескрайне рад этому, они моя гордость, эти люди. Я чувствую командный дух и поддержку. Хотя, кстати, я не считаю, что конкуренция — это плохо. Она же двигает нас вперед.

В: Тогда балет — командный или индивидуальный спорт?

О: Конечно командный!

В: Да? Удивительно! Я ждала совсем другого ответа…

О: А почему? Конечно, обязательно командный спорт. Вот смотри. Есть спектакль. В нем есть ведущие артисты и кордебалет. Да, вроде бы на ведущих артистов возложена основная часть программы, основная смысловая нагрузка. Но ведь именно кордебалет — главная поддержка ведущих. Невозможно ведущему выступить без кордебалета. И кордебалет без ведущих не сможет провести весь спектакль. И между этими частями есть своя химия.

Когда ведущий искрит, горит, летает, выкладывается в своей партии — поверь, каждый из артистов это видит и чувствует, и тоже начинает выкладываться на полную. И уже это чувствует зритель, и тогда спектакль идет “на ура”. И чем лучше отношения внутри труппы, тем лучше идут спектакли, точно тебе говорю. Я бы так сказал: многое зависит от подсознания. Как реклама внедряется в наше сознание? Невидимо, мы можем этого не замечать, но она проникает.Так же и со спектаклями. Конечно, зритель не увидит улыбок, хороших отношений на сцене, “какие все счастливые”. Но на подсознании зритель считает и воспримет все, почувствует ту самую эйфорию после спектакля. Почувствует что-то хорошее и теплое. Везде нужна команда. Знаешь? Люди говорят: “Один в поле не воин», я бы, конечно, поспорил с этим. Но как ни крути, небольшим отрядом будет намного продуктивнее.

В: А что двигает тебя вперед?

О: Именно дисциплинированность вытаскивает меня. Даже если нимфа улетела, а мотивации нет, и наступает период простоя… это же тоже своего рода отдых, иногда нужно и отключиться головой. Но вот именно тут важно не сесть без движения, не опустить руки. Важно продолжать просто и банально стараться быть чуточку лучше, чем вчера. Взять и встать на тренировку, взять и сделать еще одно движение. Держать за хвост эту эмоцию “мне нельзя останавливаться”, помнить это и повторять себе каждый день. Ведь вслед за любым спадом всегда наступает перезагрузка. Новое вдохновение всегда снова приходит. Нужно пытаться. Мои родители, мой педагог Игорь Зеленский повторяли мне фразу: “Нет предела совершенству, а человеческие возможности не раскрыты, они бесконечны”. Только повзрослев я понял смысл этих слов. Знаешь, я не ищу источник вдохновения.

Мой источник вдохновения — каждый день быть лучше. Пусть медленно, но подниматься в горочку, не торопясь.

В: А как ты относишься к критике? Ты умеешь быть конструктивным?

О: Я абсолютно спокоен.

В: Правда?

О: Да, абсолютно! Я стараюсь видеть во всем плюсы. Если я сталкиваюсь с критикой - то я понимаю: человек говорит об этом, значит это его, видимо волнует? Если его волнует — значит, это так выглядит. Если это так выглядит — я должен это исправить. Я постараюсь вытянуть все плюсы даже из самого жесткого разноса. На самом деле критик помогает нам, а не обижает, вот как нужно к этому относиться. И обратная ситуация — если меня хвалят, я не расслабляюсь, я просто ставлю галочку: “Ага, это я делаю хорошо, теперь будем подтягивать минусы”.

В: Приоткрой завесу тайны: какое у тебя расписание в день премьеры?

О: Я начинаю подготовку за два-три дня, а порой мне уже достаточно и одного. Расписание плотное, всем нужно успеть отрепетировать. Для меня подготовка к спектаклю стала уже рутиной, в хорошем смысле этого слова. Вообще, первое наше оружие в балете — наша мышечная память. Нельзя все держать в голове. Можно долго не танцевать спектакль, забыть в голове некоторые картины, останутся “чистые листы”. Но потом встаешь на середину зала, включается музыка — и тело само вспоминает все рисунки. В день спектакля нельзя много спать, например. Да все как у всех: душ, завтрак, класс в 10 утра. Когда репертуар очень плотный, если чувствую, что тело слишком уставшее и не готово, я не стану его мучить, я могу позволить себе пропустить тренировку утром, чтобы выспаться и отработать класс позже самому. Раньше у меня было серьезное табу - я не делал ничего лишнего во день спектакля, ничего. Волнение застилало глаза, и я тратил на него весь день. Сейчас, конечно, опыт не дает волноваться.

В: Расскажи историю о своей первой премьере?

О: Да, история, и правда, интересная. Мне 20, мы с труппой в Москве. Подходит ко мне шеф Зеленский и спокойно так сообщает: завтра прилетаем в Новосибирск, а через 9 дней ты танцуешь Спартака. Это было ударом по голове: “Как! Как выучить огромный трехактный балет за 9 дней!” Но, конечно, я согласился. Я вернулся в Новосибирск и, кажется, просто не спал, не ел, только учил и работал всю эту неделю. И вот наступает день спектакля. Нервы зашкаливают, организм почти загнан. Я гримируюсь аж за 2 часа до начала выступления, выхожу на сцену, бегу обратно в гримерку, прогоняю каждое движение в голове снова и снова. И вот, 15 минут до начала. Я выдыхаю и бегу трусцой из гримерки в сторону сцены. А тут навстречу шеф. Спрашивает меня о чем-то, а я как в коме, стою, потряхиваюсь. И тут он говорит: “Извини”. И не успеваю я понять, к чему это сказано, мне прилетает пощечина, прямо со всего размаху. И тут, не поверишь, я проснулся. Я вдруг понял кто я, где я и что я должен делать. А Зеленский сказал: “Ну, что, вернулся? А теперь иди, удачи”. Спектакль я танцевал уже с трезвой головой, а щека еще жглась и напоминала, что я снова на земле.

В: С тех пор ты научился справляться с волнением?

О: Научился, конечно, но это приходит только со временем и опытом. Просто надо понять, что паника - парализует. Почему спасатели “выключают” тонущего? Иначе тонущий потопит обоих. Нужно настраиваться, искать свои зацепки, держаться за них. Это навык, который приходит со временем. Хотя, знаешь, иногда хочется этого волнения и адреналина. Это же чистая энергия, самый сильный стимулятор.

В: Роман, какое у тебя кредо по жизни?

О: Я думаю, что мое кредо по жизни — это огромное уважение к своей совести. Это умение не обманывать самого себя. Тогда ты не сможешь обманывать других.

Я верю в простую истину, что если ты перед собой будешь очень честным человеком, у тебя и проблем не будет. Каждый обман самого себя мешает жить, занимает место в голове. А чувство чистой совести никогда не даст тебе плохо поступать с другими людьми.

И это придает уверенности. Проще принимать сложные решения и делать сложные выборы. Такой подход все упрощает. 

И еще: обязательно нужно во что-то верить. Каждый день идти наверх и развиваться — это то, что придает сил и дарит веру. Если каждый день идти наверх, ты ведь никак не останешься внизу, верно? Все гениальное просто, на самом деле. Нужно быть честным и верить. Только так.